Мифы народов мира

 

CCXL

 

                        Вот граф Рабель, отважный рыцарь, мчит.

                        Коня златою шпорой горячит.

                        Торле, король персидский, встречен им.

                        Ни щит, ни панцирь мавра не спасли.

                        Пронзил его Рабель копьем своим,

                        С седла в кустарник бездыханным сшиб.

                        Кричат французы: «Бог нас сохранит!

                        Прав наш король, и долг велит с ним быть».

                        Аой!

 

 

 

CCXLI

 

                        Князь лютичей схватился с Гинеманом,

                        Но граф его в щит расписной ударил,

                        Пронзил и раздробил на князе панцирь,

                        Вплоть до значка всадил копье в араба.

                        Хоть плачь, хоть смейся, – мертвым пал он наземь.

                        Французы, видя это, закричали:

                        «Бароны, в бой! Друзья, не отставайте!

                        Прав наш король, а нехристи не правы.

                        Вершит над ними ныне суд создатель».

                        Аой!

 

 

 

CCXLII

 

                        Вот мчит Мальприм на белом скакуне.

                        В ряды французов с ходу он влетел,

                        Удары сыплет, бьет что силы есть,

                        Нагромождает груды мертвых тел.

                        Эмир в тревоге к войску держит речь:

                        «Бароны, я вскормил вас с юных лет.

                        Мой сын пробиться к Карлу захотел,

                        Но он один, а христиан не счесть.

                        Бойца смелей я не найду вовек.

                        На выручку, иль ждет его конец!»

                        Пускают мавры вскачь своих коней.

                        Удар их тяжек, натиск их свиреп.

                        Столь беспощадный бой кипит везде,

                        Что не видал еще такого свет.

                        Аой!

 

 

 

CCXLIII

 

                        Могучи рати, и полки несметны.

                        Они уже вступили все в сраженье.

                        Язычники упорны и свирепы.

                        Творец как много сломано доспехов,

                        Изрублено щитов, копейных древков!

                        Взглянуть бы вам, как ими дол усеян.

                        Ковыль на нем с утра был свеж и зелен.

                        Теперь от крови взмок и побурел он.

                        Эмир опять кричит полкам неверных:

                        «Вперед, рубите христиан смелее!»

                        Упорна и ожесточенна сеча.

                        Такой еще не видел мир от века.

                        Одна лишь смерть противников разделит.

                        Аой!

 

 

 

CCXLV

 

                        Эмир к своим язычникам взывает:

                        «Разите, чтоб победа нам досталась.

                        Я дам вам женщин, стройных и прекрасных

                        Уделы и феоды дам в награду».

                        Арабы молвят: «Мы разим отважно».

                        Ломаются их копья от ударов.

                        Берутся за мечи сто тысяч мавров.

                        Сражение и долго и ужасно.

                        Тем бой знаком, кто видел эту схватку.

                        Аой!

 

 

 

CCXLV

 

                        К французам обращает слово Карл:

                        «Я вас люблю и доверяю вам.

                        Вы все сражались за меня не раз,

                        Немало мне завоевали стран.

                        В награду вам я все готов отдать

                        – Богатство, земли, самого себя.

                        Отмстите лишь за родичей сполна,

                        За всех, кто в Ронсевале пал вчера.

                        Вы знаете, кто в этой битве прав».

                        Французы молвят: «Знаем, государь».

                        Их двадцать тысяч ровным счетом там.

                        Они клянутся именем Христа,

                        Что Карлу будут верны до конца.

                        Летят они с мечами на врага,

                        Сшибают мавров копьями с седла.

                        Кровопролитна битва и страшна.

                        Аой!

 

 

 

CCXLVI

 

                        Мчит на коне Мальприм по полю боя,

                        Ряды французов беспощадно косит.

                        Немон его окидывает взором,

                        По-рыцарски удар ему наносит,

                        Щит сарацина пробивает с ходу,

                        Копьем ему пронзает панцирь добрый,

                        Его со скакуна свергает мертвым

                        Средь семисот языческих баронов.

 

 

 

CCXLVII

 

                        Вот Канабей, эмира младший брат,

                        Коня ударил шпорами в бока,

                        Свой меч с хрустальной рукоятью сжал.

                        Шлем на Немоне прорубила сталь,

                        Разрезала с размаху пополам,

                        Все пять ремней нашейных порвала.

                        Подшлемник задержать не мог удар.

                        Клинок рассек его на два куска.

                        Один из них упал к ногам коня.

                        Немону ни за что б несдобровать,

                        Но бог помог – не сброшен он с седла:

                        Успел обнять за шею скакуна.

                        Когда б ударил мавр еще хоть раз,

                        Дух испустил бы доблестный вассал.

                        Тут подоспел к нему на помощь Карл.

                        Аой!

 

 

 

CCXLVIII

 

                        Смерть герцогу Немону угрожает:

                        Мавр норовит опять его ударить.

                        Воскликнул Карл: «Ты будешь, трус, наказан!»

                        – И на араба ринулся отважно.

                        Пробил он щит его, к груди прижатый,

                        Прорезало копье нагрудник вражий.

                        Пал наземь всадник, а скакун умчался.

 

 

 

CCXLIX

 

                        Почувствовал король большую скорбь,

                        Когда увидел, что в крови Немон,

                        Что на траву бежит она ручьем.

                        Дал герцогу совет разумный он:

                        «Скачите без опаски вслед за мной.

                        Противник ваш сражен моим копьем.

                        В злодея крепко я вогнал его».

                        Немон в ответ: «Сеньер, я видел все.

                        Коль буду жив, вам отслужу с лихвой».

                        Помчались в бой они бок о бок вновь,

                        Вослед – двадцатитысячный их полк.

                        Французы рубят и крушат врагов.

                        Аой!

 

 

 

CCL

 

                        Мчит по полю на скакуне эмир,

                        Бьет графа Гинемана что есть сил,

                        Пронзил копьем прижатый к сердцу щит,

                        Одним ударом панцирь раскроил,

                        Отсек все ребра от грудной кости,

                        С седла христианина мертвым сшиб.

                        Лорана с Жебоэном он сразил.

                        Ришар, сеньер нормандцев, им убит.

                        Язычники вопят: «Коли, руби!

                        Пресьоз от христиан нас охранит».

                        Аой!

 

 

 

CCLI

 

                        Взглянуть бы вам на войско Балигана,

                        На тех аргойльцев, басков[152 - Баски – реальные противники франков в Ронсевальской битве; здесь упоминаются вскользь.], оксианцев!

                        Неотразимы копий их удары,

                        Но поля наши им не уступают.

                        На землю трупы валятся все чаще.

                        До вечера не утихает схватка.

                        Урон немалый терпят люди Карла.

                        Бой кончится – придется им поплакать.

                        Аой!

 

 

 

CCLII

 

                        Бьют мавры и французы что есть сил,

                        Их копья разлетаются в куски.

                        Взглянуть бы вам, как там дробят щиты,

                        Услышать бы, как сталь о сталь звенит,

                        Как в панцири врезаются клинки,

                        Как наземь тот, кто сбит с коня, летит,

                        Как издает он перед смертью крик,

                        – Вам этого до гроба не забыть.

                        Сраженье все неистовей кипит.

                        Вот Аполлена стал эмир молить

                        И Тервагана, Магомета с ним

                        «Я вам служил, кумиры ваши чтил.

                        Из золота я их велю отлить

                        Лишь помогите Карла победить».

                        Вдруг Жемальфен эмиру возвестил

                        – Ему был другом этот сарацин

                        «Сеньер, для вас день нынче несчастлив:

                        Пал от руки врага ваш сын Мальприм,

                        И Канабей, ваш брат, в бою погиб,

                        Сразили два христианина их.

                        Карл, мнится мне, – один из их убийц!

                        Уж больно у него могучий вид

                        И бел апрельский цвет его седин».

                        Шлем наклонил, услышав весть, эмир,

                        От горя головой на грудь поник.

                        Он так скорбит, что свет ему не мил,

                        Позвать Жангле Заморского велит,

 

 

 

CCLIII

 

                        Воскликнул Балиган, «Ко мне, Жангле!

                        Вы – мудрый и правдивый человек,

                        Ценил я неизменно ваш совет.

                        Скажите мне, кто должен одолеть,

                        Кто – я иль Карл – в бою одержит верх?»

                        А тот ответил: «Суждена вам смерть,

                        Вас боги ваши не спасут уже.

                        Французы храбры, и король их смел,

                        Таких бойцов не видел я вовек.

                        Но все же бросьте клич – пусть бьются все:

                        Мавр, оксианец, турок, энфр[153 - Энфры – неизвестны.] и перс,

                        Что б нас ни ждало, медлить смысла нет»,

 

 

 

CCLIV

 

                        Эмир по латам бороду расправил,

                        Она белей боярышника в мае.

                        Что б ни было, он прятаться не станет,

                        К устам трубу язычник прижимает,

                        Трубит в нее, чтоб слышали все мавры,

                        Мчит по полю и нехристей скликает,

                        Заржали и завыли оксианцы,

                        Залаяли аргойльцы по-собачьи,

                        На христиан неистово помчались,

                        Полки их смяли и ряды прорвали,

                        Семь тысяч их убили басурмане,

 

 

 

CCLV

 

                        Ожье Датчанин сроду не был трусом.

                        Вовеки мир бойца не видел лучше.

                        Заметил он, что дрогнули французы,

                        Велел позвать Тьерри-аргонца тут же

                        И Жозерана с Жоффруа Анжуйским

                        И молвил Карлу гордо и разумно:

                        «Взгляните, как арабы наших рубят.

                        Пускай венца лишит вас вездесущий,

                        Коль отомстить у вас не хватит духу».

                        Все промолчали: отвечать нет нужды.

                        Коней бароны шпорят, вскачь несутся,

                        Язычников нещадно бьют повсюду.

                        Аой!

 

 

 

CCLVI

 

                        Разят арабов император Карл,

                        Ожье, Немон, анжуец Жоффруа,

                        Что носит императорский штандарт.

                        Особенно Ожье Датчанин храбр[154 - Многие издатели считают этот стих интерполированным, а следующий затем подвиг приписывают Жоффруа.].

                        Коню он шпоры дал, понесся вскачь,

                        Убил того, кто нес с драконом стяг:

                        Ожье Амбора вышиб из седла,

                        Конем хоругвь эмира растоптал,

                        Эмир увидел, что дракон упал,

                        Что знамя Магомета – у врага,

                        И понял тут язычник Балиган,

                        Что Карл Великий прав, а он не прав.

                        Поприутихла ярость басурман.

                        Карл вопрошать своих баронов стал:

                        «Достаточно ли сил еще у вас?»

                        А те в ответ: «Не тратьте зря слова.

                        Позор тому, кто не разит сплеча!»

                        Аой!