Мифы народов мира

 

CLXXII

 

                        Бьет граф Роланд теперь по глыбе серой.

                        Немало от нее кусков отсек он;

                        Сталь не щербится – лишь звенит, как прежде,

                        Меч, невредим, отскакивает кверху.

                        Граф видит – все усилья бесполезны

                        И тихо восклицает в сокрушенье:

                        «О Дюрандаль булатный, меч мой светлый,

                        В чью рукоять святыни встарь я вделал:

                        В ней кровь Василья, зуб Петра нетленный,

                        Власы Дениса, божья человека,

                        Обрывок риз Марии-приснодевы.

                        Да не послужит сталь твоя неверным.

                        Пусть лишь христианин тобой владеет,

                        Пусть трус тебя вовеки не наденет!

                        С тобой я покорил большие земли.

                        Наш Карл пышнобородый – их владетель.

                        Он ими правит с пользою и честью».

 

 

 

CLXXIII

 

                        Почуял граф – приходит смерть ему.

                        Холодный пот струится по челу.

                        Идет он под тенистую сосну,

                        Ложится на зеленую траву,

                        Свой меч и рог кладет себе на грудь.

                        К Испании лицо он повернул,

                        Чтоб было видно Карлу-королю,

                        Когда он с войском снова будет тут,

                        Что граф погиб, но победил в бою.

                        В грехах Роланд покаялся творцу,

                        Ему в залог перчатку протянул.

                        Аой!

 

 

 

CLXXIV

 

                        Почуял граф, что кончен век его.

                        К Испании он обратил лицо,

                        Ударил в грудь себя одной рукой:

                        «Да ниспошлет прощение мне бог,

                        Мне, кто грешил и в малом и в большом

                        Со дня, когда я был на свет рожден,

                        По этот, для меня последний, бой».

                        Граф правую перчатку ввысь вознес[96 - Граф правую перчатку ввысь вознес. – Залог явки на службу или к месту поединка, который Роланд вручает богу, как своему небесному сеньеру.],

                        Шлет ангелов за ним с небес господь.

                        Аой!

 

 

 

CLXXV

 

                        Граф под сосною на холме лежит.

                        К Испании лицо он обратил,

                        Стал вспоминать о подвигах своих,

                        О землях, что когда-то покорил,

                        О милой Франции и о родных,

                        О Карле, ибо тот его вскормил.

                        Он плачет – слезы удержать нет сил,

                        Но помнит о спасении души,

                        Вновь просит отпустить ему грехи:

                        «Царю небес, от века чуждый лжи,

                        Кто Лазаря из мертвых воскресил,[97 - Эпизод из Евангелия от Иоанна, XI, 43—44.]

                        Кем был от львов избавлен Даниил,[98 - Эпизод из Библии, Книга Пророка Даниила, VI, 22.]

                        Помилуй мою душу и спаси,

                        Прости мне прегрешения мои».

                        Он правую перчатку поднял ввысь.

                        Приял ее архангел Гавриил.

                        Граф головою на плечо поник

                        И, руки на груди сложив, почил.

                        К нему слетели с неба херувим,

                        И на водах спаситель Михаил,

                        И Гавриил-архангел в помощь им.

                        В рай душу графа понесли они.

 

 

 

CLXXVI

 

                        Роланд скончался, он в раю теперь.

                        Карл в Ронсеваль вернулся наконец.

                        Там ни тропинки, ни местечка нет,

                        Где б не лежал убитый на земле

                        Французский иль языческий боец.

                        «Где ты, племянник? – молвит Карл в тоске.

                        – Где вы, архиепископ, Оливье,

                        Жерен и побратим его Жерье?

                        Где вы, Атон и смелый Беранже,

                        Иворий и Ивон, что милы мне?

                        Где ты, гасконский рыцарь Анжелье?

                        Где дук Самсон и Ансеис-гордец?

                        Старик Жерар из Руссильона где?[99 - Перечисление двенадцати пэров. Ср. ст. 792—800. Турпен в их число не входит.]

                        Где пэры, коих я оставил здесь?»

                        Увы! Ни звука королю в ответ.

                        Карл восклицает: «Всеблагой творец,

                        Зачем я не был с ними в этот день!»

                        Рвет бороду, сдержать не может гнев.

                        Рыдает он, и с ним бароны все.

                        Без чувств там двадцать тысяч человек.

                        Седой Немон скорбит всего сильней.

 

 

 

CLXXVII

 

                        Нет рыцаря и нет барона там,

                        Чтоб в грудь себя не бил и не рыдал.

                        Горюют все о братьях и сынах,

                        О родичах, сеньерах и друзьях.

                        Без чувств от горя многие лежат.

                        Один Немон переборол печаль

                        И говорит, как истинный вассал:

                        «Вон там, в двух лье, не более, от нас,

                        Дорогу тучей пыль заволокла.

                        То восвояси нехристи спешат.

                        Вдогон поскачем, отомстим врагам».

                        Король в ответ: «Злодеи быстро мчат.

                        Создатель, помоги их покарать.

                        Цвет Франции погиб – то их вина».

                        Отона с Жебоэном он призвал,

                        Милона и Тибо им в помощь дал:

                        «Останьтесь дол и горы охранять

                        И тех, кто здесь сподобился конца,

                        Чтоб их ни лев, ни волк не растерзал,

                        Чтоб мертвецов никто не обобрал,

                        Чтоб не коснулась их ничья рука,

                        Пока не возвратимся мы назад».

                        Ответили бароны на приказ:

                        «Исполним все, сеньер и государь».

                        Им тысячу бойцов оставил Карл.

                        Аой!

 

 

 

CLXXVIII

 

                        Карл приказал полкам трубить поход.

                        В погоню он свои войска повел.

                        Арабы убегают от него,

                        Торопятся французы им вдогон.

                        Но видит Карл – темнеет небосвод.

                        На луг зеленый он с коня сошел,

                        Пал на траву лицом, мольбу вознес,

                        Чтоб солнце в небе задержал господь,

                        День удлинил и отодвинул ночь.

                        И вот услышал ангела король

                        – Тот ангел говорил с ним не впервой:

                        «Скачи, король, – продлится свет дневной.

                        Цвет Франции погиб – то видит бог.

                        Злодеям ныне ты воздашь за все».

                        Карл ободрился, вновь вскочил в седло.

                        Аой!

 

 

 

CLXXIX

 

                        Бог ради Карла чудо совершил

                        И солнце в небесах остановил.[100 - Повторение чуда, совершенного богом для Иисуса Навина (Библия, Книга Иисуса Навина, X, 2).]

                        Французы гонят вражие полки.

                        Карл в Вальтенебре[101 - Вальтенебра – местность, не поддающаяся отождествлению.] нехристей настиг

                        И к Сарагосе сарацин теснит.

                        Его бароны бьют и рубят их,

                        Им отрезают к бегству все пути.

                        Арабы видят: Эбро[102 - Эбро – река в северной Испании.] впереди.

                        Быстрей и глубже не найти реки,

                        И нет на ней ни судна, ни ладьи.

                        Воззвали к Тервагану беглецы,

                        Попрыгали в поток, но не спаслись:

                        Доспехи увлекли на дно одних – Те утонули раньше остальных;

                        Других сперва снесло теченьем вниз;

                        Кто разом захлебнулся – тот счастлив.

                        Простились с жизнью в муках все враги.

                        Скорбят французы: «Граф Роланд погиб!»

                        Аой!

 

 

 

CLXXX

 

                        Увидел Карл, что истребил врага:

                        Кто от воды погиб, кто от меча.

                        Несметная добыча им взята.

                        Сошел король прославленный с седла,

                        На землю пал и восхвалил творца.

                        Когда он встал, уже погас закат.

                        Карл молвил: «Здесь мы сделаем привал.

                        Вернуться в Ронсеваль мешает мрак.

                        Да и коням не худо отдых дать.

                        Их разнуздать и расседлать пора.

                        Пускай всю ночь пасутся на лугах».

                        Французы говорят: «Король наш прав».

                        Аой!

 

 

 

CLXXXI

 

                        Остановился наш король на отдых.

                        Разбили стан французы в чистом поле,

                        Со скакунов усталых сняли седла,

                        Уздечки золотые сняли тоже

                        – Пускай идут пастись на луг зеленый,

                        Коль не нашлось для них иного корма.

                        Уснули прямо на земле бароны,

                        Забыли даже выставить дозорных.

 

 

 

CLXXXII

 

                        Вот на лугу лег император спать.

                        Его копье большое – в головах.

                        В доспехах он остался до утра.

                        Броня на нем, блестяща и бела,

                        Сверкает золотой его шишак,

                        Меч Жуайёз[103 - Жуайёз – букв.: «радостный» (см. прим. к ст. 1180).] свисает вдоль бедра,

                        – Он за день цвет меняет тридцать раз.

                        Кто не слыхал про острие копья,

                        Пронзившее распятого Христа?

                        Теперь тем острием владеет Карл.

                        Его он вправил в рукоять меча.

                        В честь столь большой святыни свой булат

                        Он Жуайёзом – «Радостным» – назвал[104 - Во время Первого крестового похода было найдено предполагаемое «чудотворное» копье, которым был якобы прободен Христос, распятый на кресте. Тотчас же весь лагерь крестоносцев разделился на две партии – верящих в подлинность копья (южнофранцузская партия) и скептиков (нормандцы). Певец откликается здесь на этот спор, высказываясь за первых.].

                        Тот меч французам памятен всегда:

                        Недаром клич их бранный – «Монжуа!»[105 - Несмотря на тождество корня обоих слов, произойти одно из них от другого никак не могло (см. прим. к ст. 1180 и 2501).],

                        Недаром их никто не побеждал.

 

 

 

CLXXXIII

 

                        Сияет месяц, и прозрачна ночь.

                        Горюет о племяннике король,

                        И графа Оливье жалеет он,

                        И пэров, и других своих бойцов,

                        Чьи трупы полнят ронсевальский дол.

                        Рыдает он, сдержать не может слез,

                        И молится, чтоб их простил господь.

                        Но утомил тяжелый день его.

                        Он обессилел и впадает в сон.

                        Лежат французы на поле пластом.

                        Свалились даже скакуны их с ног:

                        Траву жуют, а встать не могут вновь.

                        Да, тот учен, кто выучен бедой!

 

 

 

CLXXXIV

 

                        Уснул король – смертельно он устал.

                        Но Гавриила бог к нему послал,

                        Чтоб тот его оберегал от зла.

                        Архангел встал у Карла в головах

                        И в вещем сне явил его очам

                        Бой, что должны французы будут дать,

                        А это – грозный и тревожный знак.

                        Взор император поднял к небесам:

                        Лютуют там морозы, ветры, град,

                        Свирепствуют там бури и гроза.

                        Там молнии огнем слепят глаза

                        И прыщут на французские войска.

                        Сжигает пламя древки пик дотла,

                        Шипы златые плавит на щитах,

                        Копье ломает у бойца в руках,

                        Коробит сталь брони и шишака.

                        С французами стряслась к тому ж беда:

                        Кидаются на них медведь и барс,

                        Шлет змей, драконов, василисков ад,

                        И тридцать тысяч хищных грифов мчат

                        – Хотят баронов Карла растерзать.

                        Карл слышит крик: «На помощь, государь!»

                        Скорбит король: ему вассалов жаль.

                        На выручку он силится бежать,

                        Но видит пред собой большого льва.

                        Из леса зверь выходит, зол и яр,

                        На короля бросается, рыча.

                        С чудовищем вступает в битву Карл.

                        Не знает он, чем кончится борьба,

                        Но крепко спит, открыть не может глаз.[106 - Толкование первого вещего сна Карла не вызывает сомнений.]