Мифы народов мира

 

LIV

 

                        Чуть свет наш император с ложа встал.

                        Он в церкви у обедни побывал,

                        Сел на траву у своего шатра.

                        При нем Роланд и Оливье-вассал,

                        Немон и прочих рыцарей толпа.

                        Предатель Ганелон пришел туда,

                        Коварно речь повел издалека.

                        «Храни вас бог! – он королю сказал.

                        – Вот здесь ключи от Сарагосы вам,

                        А вот и мной полученная дань.

                        Заложников для вас я двадцать взял.

                        Король Марсилий просит не серчать,

                        Что он вам альгалифа не прислал.

                        Четыре сотни тысяч мусульман,

                        Все в панцирях и крепких шишаках,

                        Чернь с золотом на их стальных мечах,

                        Уселись с альгалифом на суда,

                        Чтоб таинства крещенья избежать.

                        Но не пришлось отплыть – я видел сам

                        – И на четыре мили кораблям,

                        Как налетели шторм и ураган.

                        Погибли альгалиф и с ним вся рать;

                        А будь он жив, он был бы здесь сейчас.

                        Клянется вам Марсилий-басурман,

                        Что месяц не пройдет еще сполна,

                        Как явится он в наш французский край,

                        Воспримет там святой закон Христа,

                        Вам руки в руки вложит, как вассал,

                        И в лен возьмет Испанию от вас».

                        Король воскликнул: «Господу хвала!

                        А вам не пожалею я наград».

                        Трубят французы в трубы и рога,

                        Садятся на коней, покинув стан,

                        В дорогу к милой Франции спешат.

                        Аой!

 

 

 

LV

 

                        Великий Карл Испанию разграбил,

                        Разрушил города и занял замки.

                        Он мнит, что время мирное настало,

                        И едет к милой Франции обратно.

                        Вот стяг его Роланд на землю ставит.

                        С холма взметнулось грозно к небу знамя.

                        Вокруг стоят французские палатки.

                        Меж тем в ущельях сарацины скачут.

                        На них стальные панцири и латы,

                        Все в шлемах, препоясаны мечами,

                        На шее щит, копье в руке зажато.

                        В засаду сели мавры в горной чаще.

                        Четыреста их тысяч там собралось.

                        Увы, французы этого не знают!

                        Аой!

 

 

 

LVI

 

                        День миновал, на землю ночь спустилась.

                        Могучий император сон увидел:

                        У входа он стоит в ущелье Сизы,

                        Зажал копье из ясеня в деснице;

                        Но за копье граф Ганелон схватился,

                        Потряс его и дернул что есть силы.

                        Взвились обломки древка к небу вихрем…

                        А Карл все спит, не может пробудиться.

 

 

 

LVII

 

                        Потом ему привиделось во сне,

                        Что он в капелле ахенской своей.

                        Рвет правое плечо ему медведь.

                        Вдруг мчится леопард с вершин Арденн.

                        На Карла прянул он, разинув зев,

                        Но из дворца проворный пес приспел.

                        От короля он отогнал зверей,

                        Медведю ухо правое изъел,

                        За леопардом кинулся затем.

                        «Великий бой!» – кричат французы вслед,

                        Хоть и не знают, кто одержит верх.[36 - Вероятное значение пророческих снов Карла: обломки древка, взвивающиеся к небу, – души убитых героев, возносящиеся на небо; медведь – Марсилий; леопард – альгалиф; проворный пес – Роланд; ухо медведя – правая рука Марсилия.]

                        А Карл все спит: проснуться мочи нет.

                        Аой!

 

 

 

LVIII

 

                        Ночь минула, заря, алея, встала.

                        Рога и трубы оглашают лагерь.

                        Пред войском Карл Великий гордо скачет.

                        «Бароны, – вопрошает император, – Тесны ущелья здесь и круты скалы.

                        Кого бы нам оставить в арьергарде?»

                        Граф Ганелон ему в ответ: «Роланда.

                        Мой пасынок – храбрейший из вассалов».

                        Услышал Карл, на графа гневно глянул

                        И говорит ему: «Вы – сущий дьявол.

                        Вас злоба неизбывная снедает.

                        А кто пойдет дозором перед ратью?»

                        Граф Ганелон сказал: «Ожье Датчанин.

                        Надежнее вы не найдете стража».

                        Аой!

 

 

 

LIX

 

                        Роланд узнал, куда он отряжен,

                        Заговорил, как рыцарь и барон:

                        «Большое вам спасибо, отчим мой,

                        Что я назначен прикрывать отход.

                        Не потеряет Франции король,

                        Пока я жив, коня ни одного.

                        За каждого из вьючных лошаков,

                        За каждого из мулов и ослов

                        Взыщу я плату с недругов мечом».

                        «Я это знаю», – молвил Ганелон.

                        Аой!

 

 

 

LX

 

                        Узнал Роланд, что в арьергард назначен,

                        И отчиму промолвил в гневе страшном:

                        «Ах, подлое отродье, ах, предатель!

                        Ты думаешь, я уроню перчатку,

                        Как ты свой жезл, на землю перед Карлом?»[37 - Здесь певец вступает в противоречие с предыдущим: в ст. 333 Ганелон, принимая полномочия от Карла, роняет на землю не жезл, а перчатку, и в ст. 782 Роланд принимает не перчатку, а лук. Но еще важнее расхождение в тоне тирад LIX—LX. Дело не в том, что в первом случае в Роланде говорят радость и утонченность чувств (быть может, отчасти наигранные и насмешливые), а во втором – грубость и гнев– такое чередование могло бы еще иметь место. Но дело в том, что смена подобных чувств здесь лишена всякого блеска и изящества, свойственных речи Роланда, и ничем Ее отличается от грубой ругани. Отметим также, что эта вторая тирада отсутствует во всех других версиях, кроме Оксфордской. Если прибавить еще ошибку с перчаткой и жезлом, становится чрезвычайно вероятным предположение некоторых исследователей о том, что вся вторая тирада является интерполяцией.]

                        Аой!

 

 

 

LXI

 

                        Роланд воскликнул: «Праведный король,

                        Я вас прошу, мне лук вручите свой.

                        Уж я не заслужу упрека в том,

                        Что перед вами уроню его,

                        Как сделал это Ганелон с жезлом».

                        Наш император Карл поник челом,

                        Мнет бороду и крутит ус рукой.

                        Но удержать никак не может слез.

 

 

 

LXII

 

                        Немон вслед за Роландом держит речь

                        – Вассала нет славнее при дворе.

                        Он молвит королю: «Слыхали все,

                        В какой пришел Роланд великий гнев.

                        Он с арьергардом остается здесь,

                        И заменить его нельзя никем.

                        Ему ваш лук вручите поскорей,

                        Дружины дайте лучшие из всех».

                        И лук Роланду Карл принять велел.

 

 

 

LXIII

 

                        Роланду молвит император Карл:

                        «Племянник милый, вот вам мой наказ:

                        Возьмете вы полвойска под начал.

                        С ним никакой вам не опасен враг».

                        Роланд ответил: «Да не будет так.

                        Свой род не посрамлю я никогда.

                        Лишь двадцать тысяч мне прошу вас дать.

                        Ведите с миром остальных в наш край:

                        Пока я жив, никто не страшен вам».

                        Аой!

 

 

 

LXIV

 

                        Роланд сидит на боевом коне.

                        При нем его товарищ Оливье.

                        За ними едут храбрый граф Жерье,

                        Жерен, Атон, Асторий, Беранже

                        И Ансеис, чья непомерна спесь.

                        Старик Жерар из Руссильона здесь

                        И славный герцог удалец Гефье.

                        Турпен сказал: «Мне отставать не след».

                        «Иду с Роландом, – подхватил Готье

                        – Ведь я его вассал: он дал мне лен».[38 - Из перечисленных здесь лиц первые десять, включая Роланда, являются, очевидно, пэрами. Архиепископ Турпен, конечно, не может быть пэром, так же как и Готье де л'Он, называющий себя «вассалом» Роланда. Однако если сравнивать перечень пэров с тем, который дан в ст. 2403—2410, то здесь не хватает Ивона и Ивория, гасконца Анжелье и Самсона; напротив, здесь добавлены Асторий и Гефье. Все это лучше всего объясняется множественностью сказителей, противоречивших друг другу.Атон, Асторий – неизвестные лица.Жерар из Руссильона – герои франко-провансальской эпической поэмы, граф Парижский, который был с 855 г. опекуном Карла, короля Прованса.Гефье – вероятно, тождествен аквитанскому герцогу Вайфарию, с которым сражался отец Карла Великого Пипин Короткий (VIII в.), но потом помирился. См. также главу двадцать шестую второго тома «Дон-Кихота».Готье де л'Он – неизвестен.]

                        Ушло их двадцать тысяч человек.

                        Аой!

 

 

 

LXV

 

                        Зовет к себе Роланд Готье де л'Она:

                        «Возьмете вы французов десять сотен,

                        Займете все ущелья и высоты,

                        Чтоб император не понес урона».

                        Аой!

                        Готье в ответ: «Исполню все, как должно»:.

                        Взял он с собой французов десять сотен

                        И занял все ущелья и высоты.

                        Откуда враг ударить ни захочет,

                        Семьсот мечей он встретит обнаженных.

                        Король Альмар Бельфернский[39 - Альмар Бельфернский – лицо вымышленное.] в час недобрый

                        Даст нынче бой Готье с его дозором.

 

 

 

LXVI

 

                        Хребет высок, в ущельях мрак царит,

                        Чернеют скалы в глубине теснин.

                        Весь день идут французские полки,

                        На много миль разносятся шаги.

                        Вот уж они до Франции дошли.

                        Гасконь, владенье Карла, – впереди.

                        Припомнились родные земли им,

                        Невест и жен припомнили они.

                        Сбегают слезы по щекам у них,

                        Но больше всех великий Карл скорбит:

                        Племянник им оставлен позади.

                        Не плакать с горя у него нет сил.

                        Аой!

 

 

 

LXVII

 

                        В чужой земле двенадцать пэров встали

                        И двадцать тысяч рыцарей отважных.

                        Ни бой, ни смерть им не внушают страха.

                        Во Францию спешит наш император,

                        (Рвет бороду и неутешно плачет.)

                        Лицо плащом в унынье прикрывает.

                        Старик Немон конь о конь с Карлом скачет.

                        Он молвит королю: «Что вас печалит?»

                        Король ему в ответ: «Вопрос ваш празден.

                        Я так скорблю, что не могу не плакать,

                        Граф Ганелон погубит войско наше.

                        Мне нынче в ночь явил виденье ангел:

                        Сломал копье мне Ганелон-предатель,

                        Он в арьергард определил Роланда.

                        В чужой земле племянник мной оставлен.

                        Беда, коль он умрет: ему нет равных».

                        Аой!

 

 

 

LXVIII

 

                        Сдержать не может слез великий Карл,

                        С ним плачет вся стотысячная рать.

                        Его и всех французов мучит страх,

                        Что Ганелоном предан граф Роланд.

                        Богатые дары предатель взял – И серебро, и злато, и шелка,

                        Коней, верблюдов, мулов, львов, собак.

                        Три дня Марсилий подданных скликал.

                        Все званы – герцог, альгалиф и князь,

                        Эмир, барон, и альмасор, и граф.[40 - Мы находим при дворе Марсилия удивительное смешение христианских титулов и званий (герцоги, графы, бароны) с арабскими (аль-галиф, альмасор). Альмасор – искаженное Аль-Мансур, имя или, вернее, прозвище («Победоносный») хаджиба (министра, визиря) кордовского халифа Мухаммеда (939-1002), грозы христиан Испании, овладевшего Сантьяго-де-Компостела и другими твердынями Испании, но в конце концов потерпевшего сокрушительное поражение от соединенных сил королей Леона, Наварры и графа Кастилии при Калатаньясоре (998 г.). Имя Альмансор стало нарицательным для обозначения могучего арабского воителя в Испании.]

                        Четыре сотни тысяч он собрал.

                        Рокочет в Сарагосе барабан.

                        На башню идол Магомет подъят,

                        Чтоб все могли к нему с мольбой воззвать.

                        В седло садится войско басурман.

                        И вот уж по Серданье[41 - Серданья (в подлиннике: tere Certeine, букв.: «известная земля») – область в Испании, расположенная в долине реки Сегры.] мавры мчат,

                        И виден им уже французский стяг.

                        Двенадцать пэров с войском ждут врага

                        И бой ему не побоятся дать.